Наталья Пак | |
|
Возвращенье Я с душой нараспашку
Пусть походкой несмелой,
Возвращенье друг к другу.
Наша встреча желанна.
Целоваться бы вволю,
Изболелось, изнылось
Остудилось, сжимает.
|
* * * На перекрестках счастья
Совсем не нужно было
Но я люблю иначе –
Как вольный свежий ветер –
Сверяю жизнь по звездам –
Уснув в пустой квартире,
Войти с толпой неспешно
|
Елена Крестьянинова ЧУДО-ПТИЦА Случилось это в стародавние времена. Однажды тихим летним вечером ростовцы заметили высоко над Озером странное свечение. Все, кто мог, высыпали на берег и увидели огромную радугу. Подобно семицветной арке возвышалась та радуга над Озером, и оба ее конца в воду уходили, сама же она отражалась в ней, как в чистом зеркале. При виде красоты сей дивной, неописуемой замерли ростовцы и долго-долго, молча любовались необычайным зрелищем. Потом концы радуги меркнуть, гаснуть стали, и вот осталась от всей арки одна лишь ее вершина. И вдруг на глазах у всех слетела с нее птица многоцветная. Ахнули ростовцы! Птица же развернула крылья свои царственные, распростерла их над водою и замерла в воздухе, будто застыла. А в толпе народа стоял княжеский стрелок, лучник Угрим. Не пожалел он красоты неописуемой. Выхватил стрелу из колчана да и пустил ее в птицу многоцветную. Засвистела стрела каленая и вонзилась прямо в крыло сей чудной птицы! Вскликнула она громко, жалобно, замахала крыльями, забилась – полетела к острову – и камнем на него упала. – Моя это птица! Моя! – заорал Угрим и к лодке непривязанной кинулся. На беду и весла в ней еще не убраны были. И полетела прямо к острову лодка. Зоркие самые разглядели: причалила к берегу лодка. Люди не расходились, будто остолбенели все. Долго ждали Угрима с птицей, да вот что-то не дождались. Пропал Угрим, да и только! Стемнело совсем, тучи заходили, дождь заморосил, а потом и ливень ударил. Разошлись по домам ростовцы – нехотя, но разошлись. Наутро все опять на берегу собрались, но ни лодки, ни Угрима так и не было. Кто посмелее был, тот на своих лодках к острову поплыл. Но вот что удивительно – никто в Ростов не вернулся! Тут уж люди поняли, что неспроста все это, и добыть птицу многоцветную уж никто не отваживался. Угрим-то бобылем жил, а у тех, кто после него на остров поплыли, родители, братья-сестры, жены, детки остались. Горько они плакали, не зная, не ведая, что с их сыновьями, братьями, мужьями да отцами приключилось. Но больше всех горевала девица Смира – пропал ее суженый, золотых дел мастер Милей. Долго слезы она лила, да и решилась к острову плыть, любимого спасти. Родителей не спросясь, на утренней зорьке выбралась она из окна и отправилась ко Озеру. Было Озеро неспокойно, волны высокие плескались, но Смира не испугалась. За весла взялась и к острову поплыла, с волнами борясь. Гребла она долго, но вот и остров. И только выйти на сушу хотела, как, откуда ни возьмись, вырос перед дней пес огромный и залаял громко. Что тут говорить, Смира испугалась и к Ростову повернула, хотя и удивилась – откуда взялась на острове собака? На следующее утро она опять решила счастья попытать и опять отправилась на остров, и все снова повторилось – и волны, и пес. Только на этот раз она не так испугалась и дала ему поближе подойти. Показалось ей, будто пытается что-то сказать пес огромный, среди лая слова человеческие как будто слышались. Но страх заставил Смиру вернуться в Ростов – мало ли что взбредет в голову среди вод пустынных. Пришел третий день. Лишь утро забрезжило, девушка снова отправилась к острову – непонятная сила тянула ее туда. Волны уже поменьше стали, а когда она подплыла, и совсем стихли. Пес уже поджидал Смиру, вилял хвостом и не лаял, а только жалобно повизгивал, будто звал ее. Подошел к лодке по воде и спину подставил – садись, мол. Но девушка все никак не решалась, и тут взвыл пес, как заплакал, и слезы покатились из его глаз умных. И тогда Смира села верхом на пса, поджала ноги, и он понес ее, осторожно ступая, мимо крупных жаб и тритонов, огромных ящериц и жуков, вглубь острова. Кругом все было жухлое, увядшее, засохшее, как осенью глубокой. В самой середине острова болотце оказалось. В том болотце нахохленная утица серая с перебитым крылом сидела. – Ах ты, бедняжка, – вскричала Смира, – плыви ко мне, я тебя вылечу! Утица и подплыла к бережку. Смира нагнулась, взяла ее, и только прижала к сердцу, только пожалела, приголубила, как солнце над островом взошло. Засияло все вокруг, заблестело, птицы запели, травы зазеленели, цветы раскрылись. На один только миг замстило глаза у Смиры, а когда прошло все, то почувствовала она под ногами твердую землю. И тут услышала, что кто-то зовет ее по имени. Обернулась – а это суженый ее, Милей, стоит рядом с ней! И в ту же минуту появилось вокруг множество людей ростовских, которые пропали на острове, когда птицу многоцветную добыть себе хотели. Молвила тут утица серая голосом человечьим: – Была я послана вам для счастья, но нельзя мне земли касаться. Когда стрела мое крыло перебила, я упала, земли коснулась и утицей серой обернулась. Кто меня от жадности и любопытства добыть хотел, тот жабой, тритоном, ящерицей или жуком становился. А Милей образ пса принял, потому как хотя и шел он ко мне как друг, но частию и с любопытством. Ты одна, Смира, девичьим сердцем чутким утицу серую пожалела, вылечить меня захотела. На руки взяла и тем всех спасла. – А Угрим? – Нет и не будет больше Угрима! Смотри, вместо него лежит огромный черный камнина. Лежать здесь ему всегда, судьба его – песок, снег да вода. Тут откуда-то лодки всех пропавших людей появились, и поплыли они в Ростов. То-то было счастья их родным и близким! Смира утице серой крылышко вылечила, и улетела она в дальние дали. Но счастье Смиры и Милея с ними осталось. Долго жили они в любви и согласии. ...Радуга над озером – от ее красоты неземной замирает сердце! Наверное, в предчувствии счастья... | |